Зря, ох, зря меня сделали председателем культурно-массовой комиссии.
Я пробухала деньги на открытки, ня!

Игрище, гиена, злоба, страх, Дамер, Бранд, Вальдмеер.

Безотносительно ко всему. В воспоминаниях Тэффи о Бальмонте было: революция, она едет куда-то в никуда в забитом полутрупами поезде. Нечем дышать. Она боится, что не доедет. И вдруг вспоминает стихи.
В замке был веселый бал,
Музыканты пели...

И снова, и снова - как заклинание (с). И держится, и доживает до утра. Ее спасла магия стиха.
Тэффи по мемуарам вообще охуенная. Я специально не читала воспоминания о ней, только ее воспоминания, чтоб не было как с Цветаевой. И как с Достоевским, когда все пишут: ох-ах! Мудак, жидофоб! А я вспоминаю "Братьев Карамазовых" и тот кусок из дневников, где он пишет про девочку, которую мучали родители. И то, с каким чувством это было написано - и я понимаю, что если даже выяснится, что он ел младенцев, я все раВно буду любить его. Потому что - он был с психболезнью и все такое, но у него
БЫЛО СЕРДЦЕ И ДУША.
И он видел зло и называл его злом и бесился от невозможности изменить что-то; и он был хз какой человек, странный, сломанный, слабый, больной, может быть - но я так люблю его.

Как только можно любить незнакомого полумифического человека; впрочем, нам ли привыкать!